ВСЕВОЛОД САХАРОВ
ОТЦЫ И ДЕТИ ИВАНА ТУРГЕНЕВА: ПОЭЗИЯ И ПРАВДА ВЕЛИКОГО РОМАНА
К знаменитому роману «Отцы и дети» Иван Сергеевич Тургенев шел через очередную «большую повесть» - «Накануне» (1859, опубликовано в «Русском вестнике» в 1860 году). В романе «Накануне» был уже новый герой – смелый революционер Дмитрий Инсаров, но болгарин, а не русский, и уезжал он бороться за свободу своей родины, а передовая девушка Елена следовала за ним и участвовала в этой вооружённой борьбе с турками. И сами красноречивые названия этой тургеневской книги и посвящённой ей нашумевшей статьи Добролюбова «Когда же придёт настоящий день?» говорили о напряжённом ожидании в обществе, о близком явлении русского борца и демократа с новыми идеями и методами, способного возглавить прогрессивные силы России, и, прежде всего, её нарождающуюся демократическую интеллигенцию, передовую молодёжь, ее деятелей.
Тургенев-художник увидел, точнее, почувствовал это новое явление и новых людей в русском обществе, предсказал их трудную судьбу. Поэтому его называли писателем-пророком: «Не только он записывал, но предсказывал … погоду и непогоду, бурю и вёдро. Он не был зеркалом отражающим, а был барометром, показателем того, что уже есть, но еще не видимо и не ощутимо, а будет завтра или сегодня вечером… В 1860-61 гг. «нигилист» народился, но еще не определился вполне, когда Тургенев уже … написал Базарова. Зародыш бури уже есть, но ее еще нет для вас…» (Е.А.Салиас). Роман «Отцы и дети» написан в 1861 и напечатан в «Русском вестнике» в 1862 году. Он посвящён памяти Белинского, а само действие романа разворачивается с мая 1859 года. Все эти тщательно подобранные детали в сочетании с чрезвычайно удачным, значимым названием книги имеют глубокий смысл.
Роман «Отцы и дети» написан в 1861 и напечатан в «Русском вестнике» в 1862 году. Он посвящён памяти Белинского, а само действие романа разворачивается с мая 1859 года. Все эти тщательно подобранные детали в сочетании с чрезвычайно удачным, значимым названием книги имеют глубокий смысл.
Отцы – это дворяне, люди 1840-х годов, и сам Тургенев и его друг Герцен в их числе. Дети – новые люди молодого поколения, деятельная и сплочённая вокруг журнала Некрасова «Современник» разночинная интеллигенция, возглавляемая революционными демократами Чернышевским и Добролюбовым. Их духовный отец и учитель – Белинский. Именно в 1859 году оба лагеря окончательно складываются и определяются в своих планах и стремлениях, происходит их неизбежное публичное столкновение, отразившее в критических статьях Чернышевского о повести Тургенева «Ася» и Добролюбова об обломовщине. Тургенев, как и другие выдающиеся писатели, порывает с «Современником» и начинает печататься в консервативном журнале М.Н.Каткова «Русский вестник». Эмигрант Герцен и его лондонская газета «Колокол» выступают против революционных демократов.
Хотя роман Тургенева вышел после крестьянской реформы 1861 года, автор выбирает именно 1859 год для его действия, ибо после реформ революционная партия поняла, что многие её радикальные требования реализованы «сверху» и что благодаря этому прежняя военно-феодальная империя Россия без всяких революций и великих потрясений постепенно превращается в умеренно-конституционное монархическое государство с буржуазной экономикой, судами присяжных, служилой (а не оппозиционной) интеллигенцией, земским самоуправлением и капиталистическим сельским хозяйством без пресловутой «общины». Эпоха Великих Реформ – детище «отцов»-дворян, её делали не питерские чиновники паншины «сверху», а честные помещики лежневы и лаврецкие «снизу», поступаясь ради этого собственными дворянскими интересами.
Чернышевский и его партия не захотели поддержать эти реформы, ибо им нужно было другое – власть, разрушение прежнего государства. Революционерам-«детям» пришлось встать на путь подпольной борьбы, организации пожаров и народных волнений, пропаганды и террора и даже союза с польскими мятежниками, под предлогом борьбы с реакцией бороться с реформами по принципу «Чем хуже, тем лучше», и царь-освободитель Александр II был убит ими в день подписания проекта конституции новой России.
Тургенев не мог и не хотел сделать положительным героем своей книги такого революционного деятеля, хотя впоследствии и посвятил народовольцам и их хождению в народ свой последний роман «Новь» (1876). Антинигилистическую карикатуру на «детей» он также не собирался публиковать под видом романа, ибо был художником и видел в лучших представителях молодёжи здоровую новую силу. Поэтому молодой врач из разночинцев Базаров приезжает в поместье дворян Кирсановых 20 мая 1859 года. Как новый деятель и самобытный характер он уже сложился, но вся его деятельность, научная и общественная, - впереди.
Чрезвычайно важно, что действие «Отцов и детей» происходит не в Петербурге или Москве, оно снова, как и в «Дворянском гнезде», разворачивается во глубине России, в поместьях и губернском городе. Здесь, на первый взгляд, царят те же покой, тихая поэзия природы, высокая былая культура. Однако дворянское гнездо растревожено, упадок и разорение помещиков усилились, крестьяне тоже были неспокойны, настроены против прежних хозяев. Недаром в начале романа сердце окончившего университет молодого помещика Аркадия Кирсанова невольно сжимается при виде унылой картины русской деревенской нищеты, явного отсутствия народного довольства и трудолюбия, требующих решительных преобразований.
К тому же видны все грозные признаки надвигающейся крестьянской реформы, которая, как верно писал Некрасов, ударила одним концом по барину, другим – по мужику. Происходит и социальный, идейный раскол русского общества, причём часть молодых дворян примкнула к революционным демократам, покинула своё служилое и вместе с тем правящее сословие и стала лучшей, наиболее образованной частью передовой интеллигенции, пойдя против своего класса и своего государства (Софья Перовская, одна из убийц царя-освободителя, была дочерью губернатора).
Роман Тургенева уже названием своим показал, что раскол прошёл через основу этого общества – дворянскую семью, для которой и создавалось усилиями многих поколений дворянское гнездо, строилось сословно-крепостническое государство, вырабатывалась высокая культура. В центре «Отцов и детей» - дворянская семья Кирсановых.
«Отцы» - братья Николай и Павел Кирсановы, пытающиеся создать новое гнездо в новом месте и на новых принципах, - как ферму с наёмными работниками. Домашний, семейный Николай воплотил в себе тихую поэзию глубоко штатского дворянского мечтателя с университетским образованием и не чужд новых идей, зато брат его Павел Петрович – в прошлом блестящий гвардейский офицер, известный в светском обществе Петербурга щёголь и «лев» лермонтовского круга (в нём есть черты знаменитого А.А.Столыпина-Монго, родственника и друга Лермонтова, гвардейца и мужественного красавца, прославившегося своими военными подвигами и «романами» и умершего во Флоренции), классический аристократ в безукоризненном костюме и белоснежном накрахмаленном воротничке, чью счастливую судьбу и придворную карьеру сломала несчастная любовь к загадочной красавице. Но по этим очень разным дворянам видно, что их некогда боевое и могучее сословие, отразившее нашествие Наполеона, в эпоху николаевского безвременья утратило жизненные силы, саму цель жизни, светлый и сильный разум, решительность и необходимую для правящего класса беспощадность.
Хотя братьям Кирсановым меньше пятидесяти лет, они не раз названы в романе стариками и даже «старенькими романтиками» (слова Базарова), видно, что они доживают своё, живут воспоминаниями, пытаются защитить своё прошлое, мирное и уютное семейное гнездо, личное благородство, высокие принципы и культуру русского дворянства, многое видят и понимают правильно (тут надо больше внимания обратить на интересные мысли сильно чувствующего красоту поэзии, музыки и природы Николая, заслонённого своим блистательным братом), но не обладают должной силой, энергичным умом и дальновидностью, беспомощны перед надвигающимся великим потрясением.
Не случайно русский дворянин и орловский помещик Тургенев писал: «Вся моя повесть направлена против дворянства как передового класса». Он же говорил: «Николай Петрович Кирсанов – это я». Значит, автор-дворянин критикует свой слабеющий класс и самого себя, но в то же время его жалеет, боится за него, за его высокую культуру, которую хочет разрушить волевой и мрачный бунтарь Базаров.
Братья Кирсановы – лучшие из дворян, но тем яснее видны их несостоятельность, вялость, слабость. Плохие сельские хозяева, они быстро убеждаются, что без неусыпного жёсткого контроля и ещё более беспощадных наказаний с русским мужиком никакую «ферму» построить нельзя: хитрые и ленивые крестьяне вечно лгут, пьянствуют и устраивают пожары, воруют помещичий лес, дерутся друг с другом, портят дорогие импортные машины, калечат племенной скот, разоряют барские поля. Любые попытки улучшить их жизнь, лечить, просвещать, строить новые светлые дома, больницы и сельские школы наталкиваются на тяжёлое кулацкое недоверие и недоброжелательность. Даже своё долгожданное освобождение от крепостного права мужики воспринимают как редкую возможность пограбить при разделе наивных помещиков и свободу всеобщего пьянства, демагогии и безделья.
К тому же единственный наследник рода, сын Николая Аркадий в городе увлёкся передовыми идеями модного нигилизма, сошёлся в университете с революционно настроенным разночинцами, составлявшими половину русского студенчества. Их и представляет его друг Евгений Васильевич Базаров, окончивший Московский университет по медицинскому факультету и заехавший погостить в имение Кирсановых. Увидев и услышав его, братья изумлённо и горестно воскликнули: «Вот они – наши наследники!» Они поняли: пришёл разрушитель дворянского гнезда, которого им одним не остановить.
Вот эта-то могучая и в то же время трагическая фигура, олицетворяющая собой новую общественную силу, и стала центром романа «Отцы и дети» и главным открытием Тургенева. «Он – в моих глазах – действительно герой нашего времени», - говорил автор. Ради этого героя и написан в первую очередь роман. Всё здесь обращено к Базарову, помогает ему высказаться и определиться как человеку сильному, умному и самобытному, способному решительно и планомерно действовать и изменить впавшую в глубокий социальный и духовный кризис Россию. В людях 1840-х годов видны были рефлексия и раздвоенность (об этом написан тургеневский роман «Рудин»), Базарова отличает какая-то мрачная, грубоватая цельность.
Базарова характеризуют его пренебрежительные слова «Ваш брат, дворянин» и презрительная ответная фраза аристократа Павла Кирсанова «Я не семинарская крыса». Их размежевание и неизбежное столкновение (дуэль) происходят по социальным законам, это борьба сословий, борьба классовая, если угодно. Понятно, что Базаров не один, за ним стоят многочисленные разночинцы, люди нового поколения и взглядов, просто иной культуры, «левые» интеллигенты, презирающие и отрицающие всё наследие русского дворянства как правящего класса и высшего сословия, построенную им государственную систему, империю, крепостничество, нравственные идеалы и принципы, семью, культуру, Пушкина.
Это намеренно резкое, громкое, вызывающее на спор отрицание всех основ русской жизни и есть знаменитый нигилизм 1860-х годов, новая идеология нарождающейся интеллигенции. Но сам Базаров, показывая и признавая себя нигилистом, демонстрирует и свою (и демократического лагеря) положительную программу. Она заключается в отрицании и уничтожении всего старого, организации новых общественных сил для борьбы со старым и построении нового демократического общества, где будут править базаровы. Это не реформы, а революция. «И если он называется нигилистом, то надо читать: революционером», - писал о нём Тургенев.
Базаров только появился на общественной сцене, только начинает свою деятельность. «Базаров все-таки ещё тип, провозвестник, крупная фигура, одарённая известным обаянием, не лишённая некоторого ореола», - писал о своём «новом деятеле» автор. Он создавал сильный характер. Сразу видно, что Базаров умён, самоуверен и самолюбив, зол, правдив и честен, в глубине души презирает слабых современников, но всегда готов их использовать для реализации своих планов: «Нам других ломать надо!». Это неутомимый труженик, убежденный материалист, практический работник в храме природы, в котором он видит свою личную мастерскую.
По университетской привычке Базаров начинает с науки: «Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта». Чувства, красивую и трагическую любовь Павла Кирсанова он презрительно именует «романтизмом, чепухой, гнилью, художеством». Все люди для Базарова просты, как анатомируемые им лягушки, и похожи друг на друга. В этом самоуверенном медике живет большое неуважение к человеку, самобытной личности, для него это лишь человеческий материал. Он жаждет эту личность использовать в своих целях, убедить, заставить действовать, отрицать, ломать: «Исправьте общество, и болезней не будет». Ученый химик словно не видит, что общество уже «исправляли» на все лады тысячу раз, а число страшных болезней лишь прибавляется.
Посвящение романа памяти Белинского не случайно: это духовный отец нашей интеллигенции и учитель Базарова, который с удовольствием цитирует его знаменитое, запретное письмо к Гоголю. Ведь и критик был внуком сельского священника и сыном уездного лекаря. Белинский критиковал Пушкина за «отсталость», делает это и его ученик, за которым скоро последует критик-демократ Д.И.Писарев, кстати, дворянин из хорошей семьи. От великого критика и убежденного атеиста идут и ключевые для понимания Базарова-деятеля и его материалистического миросозерцания слова: «Я гляжу в небо только тогда, когда хочу чихнуть».
Противостоять мощному напору этой сильной грубоватой личности с искренними отрицательными убеждениями, его скептическому уму и воле трудно. Базаров умело вербует сторонников, вокруг него появляется целый демократический кружок, в том числе и такие карикатурные персонажи, как от грибоедовского Репетилова произошедший либеральный болтун Ситников и любой революционно-демократической моде следующая вздорная и неумная «передовая женщина» Евдоксия Кукшина. «Это торжество демократизма над аристократией», - говорил о своем герое Тургенев.
И именно этот персонаж романа вызвал самые яростные споры и обвинения в адрес автора. «Отцы и дети» писала вместе с автором история, сама тогдашняя эпоха русской жизни, и лишь тонкий лирик, помещик и дворянин Тургенев смог понять и выразить её глубинный смысл в художественных образах. Отсюда беспримерный успех тургеневского романа во всех слоях русского читающего общества. Ведь эта уникальная книга оказалась в центре литературной и общественной жизни 60-80-х годов XIX века, была прочитана и обсуждена всеми - от революционных кругов до правительственной верхушки и крайних реакционеров. Причём спор об «Отцах и детях» Тургенева вёлся не только в образованном обществе и журнальной критике, но и в главных тогдашних романах – «Что делать?» Чернышевского и «Бесах» Достоевского.
Дело тут не в спорах, а в самом характере противоположных мнений критики и читателей о тургеневском романе и его главном герое. Консервативные круги считали Базарова апофеозом, оправданием нигилизма и революционеров-демократов, заигрыванием автора «Отцов и детей» с передовой молодежью. Передовые разночинцы из лагеря «Современника» увидели в персонаже тургеневского романа карикатуру на себя и своих вождей. Вот только один намеренно грубый отзыв о тургеневском романе, характерный для радикальной молодежи школы Писарева: «Мы все на Тургенева негодовали, ругали его, на чём свет стоит... В своём новом романе он вполне излил свою старческую злобу на молодое поколение».
Изумленный такой противоречивостью суждений и глубиной читательских заблуждений, автор пытался объясниться: «Знаю одно: никакой предвзятой мысли, никакой тенденции во мне тогда не было… Мне навязывают желание уязвить молодежь карикатурой!» Но Тургенева никто не желал слушать, каждый лагерь говорил и думал своё.
И только потом передовая молодежь признала правду художественного портрета, объективность изображения: достаточно привести отзыв из письма 1862 года А.М.Скабичевского, впоследствии видного либерального критика и историка литературы: «Базаров не есть карикатура; Базаров один из типов современной жизни, весьма метко схваченный, изображённый весьма художественно и глубоко прочувствованный». Стоит напомнить и раннюю, ещё до ссоры писателей, до «Дыма» написанную характеристику Базарова в «Зимних заметках о летних впечатлениях» Достоевского: «С каким спокойным самодовольствием мы отхлестали, например, Тургенева за то, что он осмелился не успокоиться с нами и не удовлетвориться нашими величавыми личностями и отказался принять их за свой идеал, а искал чего-то получше, чем мы... Ну и досталось же ему за Базарова, беспокойного и тоскующего Базарова (признак великого сердца), несмотря на весь его нигилизм».
Достоевский точно выбрал ключевое слово – «сердце». Ведь тургеневский Базаров не только суровый могучий борец и смелый мыслитель, но и живой человек со всеми порывами и недостатками. Он упорно выламывается из любых умозрительных схем и теорий, в том числе и своих собственных. Сердце начинало спорить с мыслью. Тургенев о нём тоже говорит: «страстное, грешное, бунтующее сердце». Если бы шла речь об уже сложившемся человеке и деятеле, то он мало интереса представлял бы для романа. Базаров молод и полон сил и планов, он только вступает на путь деятельности и борьбы, его, по словам автора, подхватывает «широкая жизненная волна, непрерывно катящаяся и кругом нас, и в нас самих». Сам автор романа сказал о своём герое: «Образ вышел до того определённый, что немедленно вступил в жизнь и пошёл действовать особняком на свой салтык».
Однако материалистическая философия жизни Базарова основана на механическом, чуждом диалектики позитивизме и потому несравненно беднее самой реальной жизни. Это даже не философия, а практическая идеология, руководство к действию для нарождающейся интеллигенции. А действие пока отрицательное – «ломать».
Здесь молодой русский ум освобождается через отрицание устоявшихся форм жизни, но обретает новые, «демократические» оковы и догмы. К тому же нигилизм – это западничество, отрицающее и порицающее Россию за её отсталость и с тех пор ставшее общим местом интеллигентской идеологии. Он неизбежно задевает национальное чувство, русскую гордость.
И Базаров, как и его предшественник Чацкий, быстро убеждается, что действие рождает противодействие. Не в правительстве и жандармах дело, Базаров понимает всё бессилие власти и дворянства. Его головные теории, волевые методы и вычитанные из чужих умных книг «убеждения» встречают естественное сопротивление самой русской действительности и реальных людей, не желающих жить по теориям и умным книжкам Бокля и Бюхнера, и меняются, неожиданные перемены ждут и самоуверенного Базарова. «Тургенев как бы извлекает своего героя из навязанного им самому себе шаблона и помещает в нормальный мир, где царствует случай», - говорил писатель В.В.Набоков.
Для этого Тургеневым и создан образ Анны Сергеевны Одинцовой, молодой красавицы-вдовы и богатой аристократки, женщины праздной, холодной, но умной и любопытной. Она на мгновение увлеклась Базаровым как человеком сильным и оригинальным, таких она ещё не встречала. Верно заметил об Одинцовой наблюдательный Набоков: «Сквозь грубую наружность ей удаётся разглядеть очарование Базарова». Она им интересуется, спрашивает о его главной цели: «Куда вы идете?» Это именно женское любопытство, а не любовь.
Базаров же, гордый и самоуверенный разночинец, смеявшийся над любовью как над недостойным мужчины и борца романтизмом, испытывает перед уверенной в себе красавицей внутреннее волнение и смущение, сконфужен и, наконец, страстно влюбляется в аристократку Одинцову. Вслушайтесь в слова его вынужденного признания: «Я люблю вас глупо, безумно». Так никогда бы не сказал культурный дворянин, умевший ценить красоту возвышенного любовного чувства, и здесь печальный рыцарь несчастной любви Павел Кирсанов выше и благороднее Базарова, стыдящегося своей любви. Романтизм вернулся и ещё раз доказал свою силу. Сердце одерживает победу над сильным и смелым умом нигилиста. Базаров признаёт теперь, что человек – загадка, его самоуверенность поколеблена. Нигилист и циник вдруг понял, что он не знал сам себя, жаждет большой любви. А сцена его предсмертного прощания с Одинцовой, исповедь Базарова – одна из самых сильных в тургеневском романе.
В этой сцене герой проходит последнее испытание – испытание смертью. Невозможно что-либо добавить к замечательному тургеневскому описанию. Сильный человек умирает мужественно. Но самому Базарову становится ясна вся самоуверенная ограниченность его рассудочного, волевого нигилизма: «Да, поди, попробуй отрицать смерть. Она тебя отрицает, и баста!» Здесь лучше всего видно, что дерзкий бунт молодого интеллигента-нигилиста против жизни (ведь отрицаемые им любовь, семья, поэзия, вера – это формы самой реальной жизни) завершается его поражением.
С неожиданностями сталкивается Базаров и в своём революционном народолюбии. Он хочет освободить крестьян, но в то же время ненавидит их, ибо должен ради них из кожи лезть, бороться, подвергаться опасности при полном равнодушии мужиков к этим попыткам интеллигенции их освободить. Он честно хочет помочь народу: «Хочется с людьми возиться, хоть ругать их, да возиться с ними». Однако русский крестьянин остаётся для Базарова «таинственным незнакомцем». Самое главное здесь - отношение демократа-нигилиста к готовящейся в России крестьянской реформе. Ведь он говорит прямо: «Самая свобода, о которой хлопочет правительство, едва ли пойдёт нам в прок, потому что мужик наш рад самого себя обокрасть, чтобы только напиться дурману в кабаке».
Революционный разночинец против мирного, постепенного освобождения крестьян «сверху», он хочет толкнуть их на «русский бунт, бессмысленный и беспощадный» (Пушкин). Это любимая идея Чернышевского и Добролюбова, Тургеневу как автору «Современника» и приятелю Некрасова хорошо знакомая. Мужики же не понимают Базарова и исподтишка подсмеиваются над демократом, именуя его барином, как всякого образованного человека. Передовая интеллигенция только появляется, Базаровых, в сущности, мало. И впоследствии их романтически наивное «хождение в народ» с целью распропагандировать крестьян и привлечь их на свою сторону оканчивается полным провалом, о чем написан тургеневский роман «Новь». Прав Павел Петрович: «Посмотрим, как вы будете существовать в пустоте, в безвоздушном пространстве… вас всего четыре человека с половиною».
Стоит обратить внимание и на развитие характера «дворянчика» (так его иронически называет Базаров) Аркадия Кирсанова. Ведь и оно характеризует главного героя романа. Юноша вначале ученик и последователь Базарова, он самодоволен в своем начётническом прогрессизме и напускном нигилизме настолько, что простодушно советует немолодому отцу поднабраться ума-разума из популярной немецкой брошюрки, снисходительно называет его и дядю отсталыми, отставными людьми. Но, попав в родное гнездо и с болью в сердце увидев его упадок и разорение, этот опростившийся дворянин меняется, умнеет, начинает жить воспоминаниями детства, коренными принципами семьи и своего благородного сословия, постепенно понимает и начинает сильнее любить отца и дядю, с понятной обидой видит деспотизм и скрытое неуважение к нему Базарова.
Мягкий и добрый дворянин и помещик Аркадий возвращается в своё сословие и культуру, навсегда покидая апостола нигилизма и бывшего друга в его мрачных метаниях и тяжелых сомнениях. Нигилизм, кружковая ослеплённость «левой» интеллигенции, радикальные идеи революционных демократов – не его сердечные, выстраданные мысли, это молодое, временное и наносное, очередная мода для кукшиных и ситниковых. Он понимает это вовремя, а не на эшафоте или на каторге, как то было потом со многими революционерами из дворян. Поэтому он выбирает традиционный путь: любовь, брак, семья, заботы об имении и отце. В будущем Аркадий Кирсанов, видимо, пополнит ряды практических русских деятелей, новых лаврецких, на которых так надеялся Тургенев.
И, наконец, Базаров показан через своё отношение к матери и отцу, самым близким людям. По-своему он их любит, но отношение его к простым и добрым старикам, чья жизнь вся сосредоточилась в единственном сыне, бездушно и жестоко (он, несколько лет не быв дома, спокойно гостит в чужом имении, едет в город и к Одинцовой), и никакие прогрессивные идеи не могут этого объяснить и оправдать. Более того, невольно выявляется бесчеловечность самих этих идей. Ведь Базаров ничего не может ответить старой любящей матери, в печальных глазах которой застыл «смиренный укор» сыну-революционеру.
Портрет нового поколения русской интеллигенции и его типичного представителя в «Отцах и детях» получился вполне объективный и подвижный. Ясен и вывод Тургенева – «Ни отцы, ни дети». Это-то как раз и не понравилось передовой молодежи, которая сразу уловила здесь критические интонации и не очень радужные предсказания своего будущего. Однако и Тургенев имел право сказать о Базарове: «Это самая симпатичная из всех моих фигур». Его роман куда богаче и умнее любого памфлета или восхваления и потому стал подлинно художественной книгой на все времена. Сам автор «Отцов и детей», выслушав самые разные и резкие суждения о романе, так высказался о своём методе художественной оценки эпохи и её деятелей и об откликах на эту оценку: «Наши любители свободы не допускают свободного отношения к сюжетам и типам. Объективность для них - тоже обида. Отнесись к их героям объективно - они тебя и «заругают». Сказал Тургенев и о критике и критиках: «Критика наша, особенно в последнее время, не может предъявить притязания на непогрешимость, – и тот писатель, который слушается её одной, подвергается опасности испортить своё дарование».
Спор о Базарове показал, что весь накал страстей вызван именно объективной художественной характеристикой этого незаурядного человека, сочетавшего в себе волевое, героическое начало с несомненным трагизмом. Дело было, понятно, не только в Базарове. Речь шла о целой эпохе русской жизни, путях и судьбах дворянства и интеллигенции, о передовом поколении, его деятелях, очерченных в «Отцах и детях».
Сам Тургенев так выразил суть своего метода: «...Художественное воспроизведение - если оно удалось - злее самой злой сатиры». Потому-то его гениальные «художественные воспроизведения», равно далекие и от карикатуры, и от апофеоза, появлявшиеся в переломные моменты исторического развития и неизменно дававшие точную картину этих моментов, не были поняты и приняты враждующими группировками русского общественного движения, ибо каждая группировка желала видеть в этом писателе союзника и не могла принять его проницательных критических высказываний о её характере, возможностях и судьбе. Им всем не нужна была тургеневская реальная правда, которой и сегодня восхищаются читатели.
Тем не менее, созданный Тургеневым тип социально-психологического романа оказал немалое влияние на развитие общественной и литературной жизни России. Его «художественные воспроизведения» были настолько точны, выпуклы и реальны, что им сразу верили и начинали подражать. Романы эти в то же время были лирическими, музыкальными, запечатлели сильные подлинные чувства, увлекали читателя. Созданные Тургеневым характеры зажили своей жизнью в мире социальных и литературных идей и перешли в обыденную действительность, с лёгкостью заменяя портреты реальных людей. Это первая глава художественной и потому правдивой истории русской интеллигенции. Именно поэтому «Отцы и дети» Тургенева противостоят в нашей классической литературе идеологическому роману публициста Чернышевского «Что делать?».