ВСЕВОЛОД САХАРОВ

ЧАЯНИЯ ВЕТХОГО АДАМА

Человек в философии русских масонов

Русское масонство – самобытное явление отечественной духовной культуры, и, конечно же, оно являет собой нечто гораздо большее, нежели обычное философское учение или миросозерцание. Воззрения вольных каменщиков на мир и человека менялись в зависимости от орденских «систем», от эпохи, были в постоянном движении и не отличались строгой систематичностью изложения. К тому же идеи эти высказывались обычно намеренно темным языком-шифром, облечены в орденские символы, иносказания и «гиероглифы»¹. Вычленять из них какую-либо «неподвижную», «правильную» философию – дело весьма неблагодарное и в какой-то мере ненаучное, потому что само масонство хотя и называет себя «царственной» или «божественной» наукой, но не имеет ничего общего с привычной для нас позитивистской наукой или с сухощаво-геллертерской «академической» философией гегельянско-марксистского образца². Как сказано в «7 речах» розенкрейцера И.Г. Шварца, должно иметь познание живое, а не историческое, не философическое и не математическое. Таким живым знанием о человеке и стремилось быть масонство в России.

Но если рассматривать русское масонство как практическую «внецерковную» философию жизни и этику с достаточно развитой, закрепленной в орденских документах и литературном творчестве системой духовных ценностей, то учение о человеке будет ключом, главным критерием оценки философского миросозерцания ордена вольных каменщиков России³. И чрезвычайно значимо не само даже масонское учение о человеке, хотя оно интересно, до конца не выявлено, продолжает оставаться неопубликованным в архивах лож. Важно то, где и когда это учение появляется и развивается, с какими капитальными идеями и ценностями оно вступает в борьбу или, во всяком случае, сосуществует и взаимодействует. Отчасти эти исторические обстоятельства объясняют трагическую судьбу классического русского масонства XVIII – начала XIX веков.

Ибо в своем «ненаучном», а на самом деле, проистекающем из глубоких и уникальных познаний понимании материальной и духовной природы человека, его общественной и, шире, вселенской роли, стратегических целей и свойств русское масонство сознательно вступило в опасное противоречие практически со всеми философскими системами своего времени, с официальной государственной идеологией и столь же официозной, тоже насквозь номенклатурно-государственной православной религией и церковью. Но это противостояние продолжается и в мировой культуре.

Орден вольных каменщиков остроумно и убедительно критиковал главные идеи века Просвещения. Не стала исключением и тогдашняя официальная или классическая, как мы ее сейчас называем, наука, высокомерно усматривавшая в масонских идеях не «правильную» философию, а глубоко ненаучную, точнее, донаучную, синкретическую мистику, неизвестно зачем явившуюся вдруг в просвещенный век Вольтера и паровых машин и не выдерживающую серьезной критики ученых. И этот пренебрежительный взгляд на философские идеи русского масонства сохранился отчасти до наших дней (см., например, «Очерк развития русской философии» Г.Г. Шпета), чему, как ни странно, немало способствовал агрессивный, нетерпимый марксизм, который сам, по сути, является недонаукой.

Масонство же с самого своего возникновения в России имело о себе, своих идеях и стратегических целях иное представление. «Наука о человеке и вселенной есть всех высочайшая», – говорил ученикам наместный мастер ложи⁴. Хотя человек и произошел, согласно орденской антропологии, «из чермной земли», его вслед за Гермесом Трисмегистом именовали «великим чудом», «благороднейшим и совершеннейшим творением Божиим»⁵. Масонская философия именно в своем самобытном учении о человеке показала, что она стала в век Просвещения, расцвета наук, промышленных и социальных революций неожиданным, а на самом деле вполне закономерным и плодотворным возрождением идеалистической диалектики, учения античного и раннехристианского гностицизма, критически переосмысленных великих идей Ренессанса.

В центр движения и борьбы различных материальных и духовных стихий – света и тьмы, духа и материи, жизни и смерти, преходящего и вечного – масонство поставило человека, связавшего собою все эти разные миры и начала. «Вспоминай неустанно, что человек есть совершеннейшее творение», – сказано в одном из орденских обрядов⁶. Но печальный опыт эпохи Возрождения с ее самодовлеющим титанизмом учтен мыслителями ордена, в их учении человек не одинок: «Человек есть извлечение из всей натуры, в которое премудрый творец вдохнул дыхание жизни»⁷. В поэме М.М. Хераскова «Владимир возрожденный» дана совсем иная картина мира, где царят ценности объективные, дающие человеку и бытию особый смысл:

Труднее всех наук, некончимая в веке,

Для человека есть наука, человек;

Из мира целого Всевышним сокращенный,

Он сам во существе мир малый, совершенный;

Из тварей всех извлек чистейшее Господь

И вдунул дух живый в его небесну плоть;

Он точка средняя, он сердце всей природы,

В нем воздух и земля, в нем твари, огнь и воды⁸.

В примечательном споре с острым и безнравственным (с масонской точки зрения) философом Вольтером русский литератор В.А. Левшин спокойно возражал знаменитому французу: «Человек есть как бы союз и средняя точка всей Природы… Всяк видит, что для человека находится все, что земля внутри и снаружи в себе имеет»⁹. Это совсем иная точка зрения, нежели у просветителей, всерьез считавших человека разумной машиной, которую можно бесконечно и безбоязненно усовершенствовать с помощью научных и социальных вивисекций. В то же время в своей оригинальной антропологии орден всегда исходил из трезвого, вполне философского понимания всей уязвимости, греховности, несовершенства тленного, падшего, смертного человека: «Человеки на небо взойти не могут. Оно им есть неприступно»¹⁰.

Наместный мастер московской ложи «Нептун» и известный литератор П.И. Голенищев-Кутузов в «Оде к суетному человеку» так этого человека характеризовал:

О смертный, бренностью прельщенный,

Невольник тлена и тщеты!

И то же самое аскетическое масонство относилось к слабому, грешному человеку, его тленному телу, простым радостям жизни вполне возрожденчески: «Сколь же благородно и самое тленное тело сие и сколь изящно оно еще при всех своих многочисленных несовершенствах и недостатках!»¹¹ Характерная деталь: женщины в ложи не допускались, но принимаемому брату давалась пара женских перчаток для «дамы сердца»¹². Даже на обыденно-бытовом уровне в суровых правилах тайного ордена была проявлена добродушно-насмешливая снисходительность к известной слабости русского человека, неизменно проявлявшейся в столовых ложах: «Если случится, что кто-нибудь из братьев в ложе напьется пьян, то должны братья свести его осторожно домой, дабы никто из посторонних сего его порока не приметил»¹³.

Для русских масонов двойственный, подверженный всем слабостям и «текучести» чувств и мыслей человек – главная загадка вселенной, цель мировой истории и потому главный герой этой истории, философии, литературы и естественных наук. Это действительно «мера всех вещей». Сама мировая история существует лишь потому, что время как категория появляется вместе с современным «ветхим» человеком и исчезнет после его ухода. Все дело в том, что для масонства категория времени – вещь конечная, относительная, замкнутая в себе, реально существующая лишь в «эвклидовском» человеческом сознании: «…Прошедшее для нас темно, будущее – неизвестно. Мы не знаем, откуда, что и куда мы: знаем только настоящее»¹⁴. Но все дело в том, что для масонов человек, ищущий высшую истину, то есть золотой век Астреи, вечен, пока эту истину не обретет: «От мгновения ока начатых им испытаний даже до открытий его не стареет он никогда»¹⁵.

Масонский рай, лежащий на Востоке, откуда и отправился в путь по лабиринту жизни познающий себя, обтесывающий дикий камень своей души и разума человек-странствователь, это и есть Золотой век, «обновленный Едем», «превечное царство невозмутимой тишины и наслаждения»¹⁶ богини справедливости Астреи (ее имя всегда носила «материнская» ложа России), где времени нет и не будет и царит бессмертие¹⁷. Падший «звериный» человек изгнан из рая, но вернется в него, возродившись и обретя утерянное высшее знание. Пока длится этот «путь света» паломника из стран Востока к Востоку же, категория времени существует (причем только для него), часы идут. То есть масонский рай не есть утопия, он вполне реален, находится не только позади, но и впереди человека, между этими двумя, по сути, едиными мирами и зажата утлая, конечная мировая история (символ этой орденской мудрости и вечности – змея, кусающая свой хвост).

Цель «царственной науки» масонства – это, как сказано в рукописной «Инструкции мастеру ложи», «таинственное духовное возрождение»¹⁸ падшего, тленного, «слепотствующего» человека, а через него и «великое дело обновления» – возрождение царства падшей натуры (природы), этой «темной и тленной храмины падшего естества» и возведение его «в Средоточие Солнца» (И.В. Лопухин). А высочайшей наукой о человеке, тайнами орденской эзотерики, Теоретическим градусом Соломоновых наук ведал российский капитул розенкрейцеров, выразивший собственное понимание природы и назначения человека в знаменитых речах-лекциях своего духовного вождя и идеолога – московского профессора И.Г. Шварца, опубликованных, кстати, далеко не полностью. Там сказано: «Человек есть в сей цепи (натуры. – В.С.) соединяющее существо духовное с материею; он есть последний из духов и первый из существ материальных»¹⁹. А отсюда профессор делал вывод, что люди и их воля созданы свободными и что свобода эта величайшее благо и достоинство.

В начале XIX века гностические идеи розенкрейцера Шварца развивал в своих сухощаво-логических трактатах государственный деятель и масон М.М. Сперанский, осторожный ученик Фесслера и Канта: «Человек есть путь и дверь, коим мир физический проходит к одуховлению»²⁰. В сочинениях этого вельможи и официозного законодателя ключевые слова и понятия – это свобода и воля, и, читая трактаты Сперанского, мы понимаем, почему он в молодости писал стихи. Масонство выдвинуло идею свободы воли конкретного «частного» человека. Очевидно ее родство с деятельной политической идеологией декабризма. Но эта капитальная мысль значима и для всей тогдашней духовной культуры, и особенно для нарождающихся в России сентиментализма и романтизма.

Молодой литератор-масон Николай Карамзин в примечаниях к переведенной им с немецкого поэме А. Галлера «О происхождении зла» писал: «Свободная воля причинила падение человека, свободная воля токмо может и паки возставить падшего; она есть драгоценный дар творца, сообщенный им тварям избранным. Бог не любит никакого принуждения: мир со всеми своими недостатками превосходнее царства ангелов, воли лишенных»²¹. А великий мастер Великой провинциальной ложи России и кабинет-министр И.П. Елагин в неопубликованном сочинении с характерным названием «О человеке и сотворении мира» (РГАДА) говорит о легендарном певце-философе Орфее и его эзотерическом учении о яйце мира, полученном от древних египтян. Важна сама высота взгляда на природу и назначение человека, который слишком важен для мира, чтобы быть несвободным. В масонском журнале «Покоящийся трудолюбец» в 1784 году появляется ода «Человек», где разговор идет на том же уровне мировых проблем:

Что он? Он червь, но червь нетленный,

Он прах, но прах животворенный,

Он – связь миров, он – человек!

И поэт добавляет:

«Свободной волей одарен».

Свобода человека, в том числе и политическая, масонами связывается, прежде всего, со свободой воли, ибо речь идет о внутренней, духовной свободе внешне, материально, политически несвободного человека. Вольные каменщики учили, что человек всегда свободен, хотя и почти всегда порабощен (Л.К. де Сен-Мартен). Так называемая политическая «вольность» для них не играет столь важной, как для просветителей, роли, поэтому так значительны, принципиальны расхождения русских масонов и политизированного Великого Востока Франции, хотя наши вольные каменщики (граф А.С. Строганов и др.) входили в его руководство, в «материнскую» ложу «Девять сестер» и участвовали в Великой французской революции, в штурме Бастилии²².

Правда, мудрец и аскет С.И. Гамалея писал, что свободная воля есть «собственный в человеке диавол» («она как Адама вывела из рая, так и всякого из потомков его не впущает туда»)²³, но ведь это и есть великая идея Достоевского, высказанная задолго до рождения автора «Братьев Карамазовых» и подтвержденная всем ходом тогдашней истории, и, прежде всего французской революцией и русской пугачевщиной. И о конечной цели вечной борьбы Бога и дьявола в сердцах и душах людей тот же Гамалея сказал: «Старайся короче сблизиться с вечностью, покуда ты еще во времени»²⁴. Православный философ-эмигрант Г.В. Флоровский верно назвал это стоическое мироощущение «бесцерковным аскетизмом» и сказал, что в «этой аскезе воспитывался новый тип человека»²⁵.

Главной проблемой человеческой жизни является смерть. Поэтому она так важна для понимания масонской философской и художественной антропологии. Любовь к смерти – одна из семи орденских добродетелей. Лопухин спокойно говорил о временной жизни. Шварц учил: «Смерть не иное что есть, как переменение организации или прехождение из одной жизни в другую»²⁶. Трактат «Фигура генеральная» дает сухую формулу обыденной человеческой трагедии: «Смерть есть разделение разных частей, в целом существе соединенных»²⁷.

Для масонства человек – переплетение и борьба разных стихий духа и материи. Идею стихий материализм и идеализм при всей несхожести взглядов и подходов воспринимают как-то механически, произвольно отделяя эти слитные стихии друг от друга, что для «диалектического» материализма с его философски безграмотным тезисом о первичности (!) материи превращается просто в главную беду. Масонская философия жизни, столь много и интересно размышлявшая о смерти, не считает, что существует какая-то лакуна между духом и материей, краткосрочной жизнью и небытием. И в этом смысле она является уникальным возрождением идеалистической диалектики в век прямолинейного «механического» материализма и невнимательного к объективной реальности сенсуализма.

«Вся Природа есть совокупление сил движения и противоборства, даже сил враждования, неусыпно стремящихся друг друга уничтожать; но бесконечная Премудрость управляет оными кротким образом по всеобщему намерению, согласие между ними производящему», – писал масон Левшин²⁸. Все стихии Природы, духа и материи сходятся и борются в человеке, за и против него, и в этом его сила и слабость: «…Огонь, воздух, земля, вода, растения, скоты и человек суть семь согласных струн в большой лире света»²⁹. В вечном благотворном круговороте стихий разноприродные начала мира и человеческой натуры непрерывно сближаются, снова расходятся, переходят одно в другое, находятся в постоянно нарушаемом согласии, но при этом никогда не отделены жестко друг от друга и не останавливаются, и поэтому не существует не только время, но и сама смерть.

До какой грани простирается эта вера мудрецов ордена в грядущее неизбежное возрождение тленной плоти, показывает удивительная по красоте и выразительности фраза из масонского трактата: «Никто да не почитает маловажным истлевший и сожженный пепел человеческого тела, ибо в нем сокрыта чистая соль света, материя духовного тела из небесной плоти; из нее-то, после оной великой перемены, когда плоть и кровь, как принадлежности звериного человека, прошед чрез тление и сожжение, престанут существовать, ТВОРЧЕСКАЯ сила явит прозрачное и прославленное тело!»³⁰.

Здесь очевидны восточные гносеологические корни этой художественной эзотерики, дающей свои толкования человеческой природы, вплоть до алхимических опытов, попыток практического разделения и соединения материальных и духовных стихий, обнаружения их в разных состояниях человека и натуры, рискованных парапсихологических, как мы бы их сегодня назвали, экспериментов, идущих от школы португальского мыслителя Мартинеша Паскуалиша и его даровитого ученика Сен-Мартена к русскому розенкрейцерству, не случайно именовавшемуся тогда мартинизмом. Масоны считают, что дух человеческий в своих стихиях гораздо шире, сильнее и сложнее, чем это представлялось тогдашней «классической» науке.

Путем практических опытов, сосредоточением духовной силы они надеялись преодолеть косность материи, произвести перемены в мире духовном и материальном и потому верили в возможность обратного перехода человека из тленного в нетленное, из смерти к жизни: «Смерть и тление… есть необходимый путь к возрождению Великого Мира и все сущих в нем видимых вещей»³¹. И когда Г.Р. Державин, этот гениальный поэт и лукавый царедворец под маской прямого простака, пишет (явно по заказу ордена, к верхушке которого был весьма близок) знаменитую оду на смерть князя А. Мещерского, то у него получается погребальная речь о величии и тайне смерти, не всегда следовавшая канонам православия и читавшаяся в траурной ложе над черным гробом видного масона, мастера стула ложи «Эрато» и члена руководства Великой провинциальной ложи России. Эти же идеи орденской антропологии явственно прочитываются в мрачноватых философических одах Е.А. Боратынского «Последняя смерть», «Смерть» и «Осень».

Какое же влияние эти масонские идеи оказали на литературу и искусство? Они их повернули к человеку, его внутреннему миру, узаконили художественный психологизм, права личности на полное ее отражение и постижение в мире творимых образов. Русский розенкрейцер и писатель А.М. Кутузов говорил, что главный предмет литературы – «человек и его свойствы. Все жизненные вещи могут также быть употребляемы, но не иначе, как токмо пособствия и средствы»³². А его друг и «брат» по ордену Н.М. Карамзин стал позднее отцом русского сентиментализма и, следственно, предшественником освободившего и воспевшего уникальную личность романтизма³³.

Догматы века Просвещения и тоталитарного классицизма отвергались масонами не только в литературе. Это сразу же отразилось в живописи, особенно в портрете, где искусствоведом Б.В. Асафьевым отмечены углубленный психологизм и продуманная индивидуализация: «Эпоха новиково-радищевского просвещенчества с ее глубоким вниканием в человека и человечное дала свои всходы»³⁴. Это и неудивительно, ибо крупнейшие русские портретисты (начиная с В.Л. Боровиковского) были масонами и писали портреты вольных каменщиков, своими духовными исканиями и самой внешностью отличавшихся от хищного круга беспринципных и властно-чувственных екатерининских вельмож. Это коснулось также музыки (Бортнянский) и архитектуры (Баженов). Искусствоведы, говоря о портретах работы Ф.С. Рокотова и его современников, приводят обычно цитату из знаменитого стихотворения Н.А.Заболоцкого «Портрет» (1953):

Любите живопись, поэты!

Лишь ей, единственной, дано

Души изменчивой приметы

Переносить на полотно.

Но они забывают, что автору этих строк уже ответил из первой половины XIX века поэт-масон А.М. Бакунин:

Душа возносится с Бортнянским

И с херувимами парит.

Литературу, музыку, архитектуру, живопись объединяет одно слово – «душа», и его произнесли философы русского масонства, заговорив о человеке как главном предмете этих разных родов творческого познания натуры. Здесь речь идет, понятно, не об именах, а о самобытной традиции отечественной духовной культуры, которую можно увидеть и правильно понять лишь в сложном контексте масонских идей. Историю этой традиции еще предстоит написать.

А с какими влиятельными идеями вступала в неизбежное противоречие и конфликты масонская концепция человека – понять легко. Это, прежде всего официальная государственная идеология Российской империи, всегда строившаяся, как и ее символ – Санкт-Петербург, буквально на человеческих костях, на принципе «вертикального» тоталитаризма, на полном пренебрежении к «человеческому материалу», к хрупкой жизни и скоротечной судьбе отдельного частного человека, причем неуважение это распространялось, как ни странно, на высших сановников и даже самих монархов (вспомним Петра III, Иоанна Антоновича, брауншвейгскую фамилию, Павла I). Поэтому когда умная и дальновидная императрица Екатерина II получила в Крыму из католико-иезуитской Баварии доносительные правительственные «акты» об ордене иллюминатов, то, разумеется, для нее это имело гораздо большее значение, нежели книга масона А.Н. Радищева (кстати, автора «Трактата о человеке») или книгоиздательская и благотворительная деятельность розенкрейцера-просветителя Н.И. Новикова. Она поняла, что в ее военно-феодальной расхлябанной и разворованной империи начала работать совсем другая «идеология», полностью противоречившая имперскому «государственному» мышлению именно в своем гуманном отношении к отдельному частному человеку³⁵.

Потемкинскому бытовому цинизму, политическим хитростям и обыденной жестокости, фантастической азиатской роскоши екатерининских фаворитов орденом вольных каменщиков была противопоставлена аскетическая идея духовного самовоспитания и возрождения, которую не случайно именовали потом «внутренней церковью» и толстовством XVIII века. В ней явственно прочитывался и антигосударственный, нигилистический пафос, соединявшийся с осторожной, но принципиальной критикой официальной православной церкви. В тоталитарном «вертикальном» обществе масонство создает свои «горизонтальные» негосударственные объединения ищущих духовного возрождения людей, постепенно подменяя ими величественные, но пустые формы официозных «структур». Ясно, что эти две концепции человека несовместимы, чем и объясняются последовательные репрессии и разгром ордена вольных каменщиков в конце правления Екатерины.

Но проблему эту надо видеть и понимать шире и в целом, не растаскивая ее по «ведомствам» истории, литературы, искусствоведения и музыковедения. Масонская идея человека вступает в противоречие и борьбу с кругом любимых принципов эпохи Просвещения, философов-энциклопедистов и «государственной» литературы классицизма. Именно масонство создает термин «интеллигенция», он введен в наш политический словарь тем же Шварцем в его лекциях и потому гораздо старше, нежели написано о нем в новейшей энциклопедии «Отечественная история». Это показывает, что масонская концепция человека – не только философская или литературная, т.е. отвлеченная категория, это живая, сложная, развивающаяся общественная проблема, о которой надо говорить на языке объективной науки, понимая всю ее актуальность и существенную серьезность, значимость для нас и мировой истории.

В 1770 году безымянный мастер масонской ложи выслушал в Петергофе верноподданническую проповедь известного церковного златоуста, санкт-петербургского архиепископа Гавриила на день восшествия на престол императрицы. И написал в ответ целую диссертацию о новом неравенстве и новом теократическом обществе, где царил бы всем приятный «закон», а не воля самодержавного монарха, не традиционная власть придворной верхушки и аристократического богатства: «Я открываю тебе, владыка, тайну сердца моего, в каком разуме я тобою проповеданное слово понимаю… Я, будучи человек и создание Божие, по плоти равен себя нахожу со всеми человеками, кто бы они таковы ни были, малы или велики, все мне равны, потому что они теми житейскими нуждами, теми же или подобными слабостями, как я, обременены. Вот в чем состоит ровенство всех человек… Душевные дарования, по мере раздаяния всесвятаго духа, одного человека пред другим весьма предпочитательнее отличать… Наше душевное преимущество служит единственно в пользу той особы, кто сам от Бога отлично одарен, а не относится на саны и степени всякого чиноначалия, ибо часто случается, что последний писец и совестнее, и умнее своего секретаря и судии»³⁶. В орденской тайной инструкции сказано то же: «В чувствованиях, страстях, приятностях, слабостях, болезнях и нуждах все человеки суть равны и подобны между собою. Естество не дало нам высшего чину, его подает токмо премудрость и добродетель»³⁷.

Эта идея не только принципиальный спор тайного ордена с государственной идеологией и не банально понятая мысль о свободе, равенстве и братстве, позаимствованная из масонского катехизиса и ставшая лозунгом Великой французской революции. Это отражение чрезвычайно сложной и вполне оригинальной философической концепции человека, которую русское масонство разрабатывало с XVIII века и продолжает развивать на протяжении столетий и которая, безусловно, повлияла на все развитие мировой духовной культуры. Ясно, что этот взгляд на человека отразился и в русской художественной литературе. Нам надо видеть и критически изучать эту капитальную идею во всей ее многоликости и исторической динамике.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹См.: Соловьев О.Ф. Масонство. Словарь-справочник. М., 2001. Серков А.И. Русское масонство. 1731-2000. Энциклопедический словарь. М., 2001.
²См.: Сахаров В.И. Русское масонство и идея гностицизма // Дельфис. 1996. № 3.
³См.: Солодкий Б.С. Проблема человека в русском масонстве // Проблемы гуманизма в русской философии. Краснодар, 1974.
Аржанухин С.В. Философские взгляды русского масонства. Екатеринбург, 1995. Николаев Н.И. Внутренний мир человека в русском литературном сознании XVIII в. Архангельск, 1997.
⁴Государственный архив Тверской области. Ф. 103. Оп. 1. Ед. хр. 1169. Л. 2об.
⁵<Франкенберг А.?> Gemma magica, или Магический драгоценный камень. М., 1784. С. 28, 29, 184.
⁶Барсов Н.П. Из масонского ритуала начала настоящего столетия // Историческая библиотека. 1878. № 11. С. 26.
⁷Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (далее РГБ). Ф. 14. Ед. хр. 564. Л. 40об.
⁸Херасков М.М. Владимир Возрожденный. Эпическая поэма. М., 1785. С. 107.
⁹Левшин В.А. Письмо, содержащее некоторыя рассуждения о поэме г. Волтера на разрушение Лиссабона. М., 1788. С. 14, 15.
¹⁰Отдел редких книг и рукописей Научной библиотеки Московского университета. 5 Tv. 134. Л. 2об. См.: Сахаров В.И. «Ложа показует изображение мира…» Из мифологии и ритуала вольных каменщиков // Источник. 1999. № 3.
¹¹Отдел письменных источников Гос. Исторического музея (далее ОПИ ГИМ). Ф. 281. Оп. 1. Ед. хр. 180. Л. 6.
¹²См.: Афанасьев А.К., Сахаров В.И. «Всего и был я в ложе один раз». Масонские перчатки П.А. Вяземского // Источник. 2002. № 2. Вяземский вступил в варшавскую ложу Северного щита и регулярно посещал ее собрания.
¹³ОПИ ГИМ. Ф. 83. Оп. 2. Ед. хр. 13. Л. 21.
¹⁴Барсов Н.П. Из масонского ритуала начала настоящего столетия. С. 13.
¹⁵Дубровин Н.Ф. Письма главнейших деятелей в царствование императора Александра I. СПб., 1883. С. 310.
¹⁶Лопухин И.В. Искатель Премудрости, или Духовный рыцарь. М., 1994. С. 16. Отметим, что здесь речь идет о Софии – Премудрости Божией, столь важное место занимавшей в масонском пантеоне богов.
¹⁷См.: Baehr S.L. The Paradise Myth in Eighteenth-century Russia. Stanford, 1991. Сахаров В.И. Миф о золотом веке в русской масонской литературе XVIII столетия // Вопросы литературы. 2000. № 6.
¹⁸Отдел редких книг и рукописей Научной библиотеки Московского университета. Фонд В.В. Величко. Инв. номер 3975 – 6 – 60. Л. 4об.
¹⁹Шварц И.Г. Из лекций // Философские науки. 1992. № 1. С. 80-81.
²⁰Сперанский М.М. Философия // В память графа М.М. Сперанского. СПб., 1872. С. 777.
²¹Галлер А. О происхождении зла. М., 1786. С. 30, 29.
²²См.: Сахаров В.И. Союз ума и фурий. Великая французская революция глазами русских романтиков // Московский вестник. 1997. № 1.
²³ОПИ ГИМ. Ф. 342. Оп. 1. Ед. хр. 149. Л. 11.
²⁴Там же. Л. 73.
²⁵Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Париж, 1981. С. 115.
²⁶Шварц И.Г. Из лекций. С. 85.
²⁷Отдел рукописей Российской национальной библиотеки. Ф. 696. Ед. хр. 153. Л. 3об.
²⁸Левшин В.А. Письмо, содержащее некоторыя рассуждения о поэме г. Волтера на разрушение Лиссабона. С. 21.
²⁹Левшин В.А. Русские сказки. М., 1783. Ч. VIII. С. 108.
³⁰РГБ. Ф. 14. Ед. хр. 564. Л. 3.
³¹Лопухин И.В. Искатель Премудрости, или Духовный рыцарь. С. 26.
³²Русский исторический журнал. 1917. Кн. 1-2. С. 134.
³³См.: Сахаров В.И. Иероглифы вольных каменщиков. Масонство и русская литература XVIII – начала XIX веков. М., 2000.
³⁴Асафьев Б.В. Русская живопись. Мысли и думы. Л.-М., 1966. С. 148.
³⁵См.: Сахаров В.И. Питомники московской духовности (О литературных кружках и салонах столицы) // Москва в русской и мировой литературе. М., 2000.
³⁶Российский государственный архив древних актов. Ф. 197. Оп. 10. Ед. хр. 6. Л. 4, 5.
³⁷Отдел редких книг и рукописей Научной библиотеки Московского университета. 5 Tv. 134. Л. 9.

Поделиться материалом

На главную страницу